Здесь, на выходе речки Усолки из Уральских гор, изливаются родниками целебные воды. Усольские источники впервые упоминаются в конце XVI века. Вскоре после того как эти ключи были обнаружены, их назвали Святыми. Летописи говорят, что хромые после купания в источниках бросали костыли, парализованные избавлялись от онемения конечностей, а те, кто страдал кожными болезнями, — от язв. Верующие, да и некоторые ученые склонны такое скорое и дивное выздоровление приписывать не только целебной воде, но — самое главное — святости этих мест.
Именно с этими местами и связана чудесная история иконы Табынской Божьей Матери.
Табынские рассказы
История Табынской иконы начинается с середины XIX века.
Легенд о том, как она была явлена людям, несколько. Одно из преданий рассказывает, что как-то диакон монастыря, возвращаясь с поля в обитель, услышал небесный глас, говорящий: «Да почтится правоверующая братия Богоспасаемого монастыря принять меня в храм Господа моего». Опасаясь, должно быть, внутреннего самообольщения, диакон сначала не внял неземным глаголам, но спустя несколько дней он снова услышал тот же призывный глас. Тогда диакон в трепете осмотрелся и увидел на большом камне над источником святую икону. Преисполненный страха и радости, он поспешил в обитель и возвестил о дивном обретении.
Братия торжественно перенесла икону в стены монастыря и сообщила об этом Уфимскому воеводе и Казанскому архиерею. Те пожелали иметь икону у себя, но Пресвятая Богородица не восхотела оставить свой образ ни в Казани, ни в Уфе и чудесным образом вновь явила его на том же камне. Тогда образ был оставлен в обители.
По другому старинному преданию, Табынская чудотворная икона Пресвятой Богородицы сто пятьдесят лет тому назад явилась во сне старцу-монаху, путешествовавшему по Семиречью, в ночь, когда он ночевал в стогу сена близ станицы Табынской. Наутро о видении монах-провидец рассказал своему другу-художнику, тоже монаху. И тем же летом, собрав достаточно доброхотных подаяний селян, друзья приобрели все необходимое для изготовления и росписи иконы. Вот так, по явленному во сне образу, и был написан этот лик Пресвятой Богородицы. Ее поместили в церкви той же станицы Табынской.
Места те не раз подвергались разорению от рук неверных башкир. Чудотворная икона тогда находилась в Вознесенском мужском монастыре, который башкиры не единожды грабили. И при каждом нападении икона чудесным образом сама спасалась от гибели. Необъяснимо она исчезала от варваров и каждый раз обреталась вновь монахами или добрыми мирянами.
Но вот однажды Вознесенская пустынь подверглась окончательному разграблению и уничтожению. Табынская икона исчезла так же, как и прежде. Спустя несколько дней после этого печального события она была обнаружена целою и невредимою, но... уже не братиею, которая после погрома Вознесенской пустыни рассеялась, а неверными башкирами, начавшими из ненависти к христианству рубить и колоть святыню.
За это разбойники были поражены слепотою. Они долго блуждали по лесу, слепые и беспомощные, страдая от ран, которые оставляли на их телах колючки и шипы растений и деревьев. Предание гласит, что один из слепцов-разбойников раскаялся, и — о, чудо! — получил исцеление. Прозрев, он привел своих товарищей к святой иконе и вместе с ними молился о помиловании. Видно, молитва их была искренна и горяча. Матерь Божья услышала их и всем даровала прозрение. Все они остались магометанами, кроме первого прозревшего, который после случившегося стал исповедовать христианство.
Он жил, говорит предание, 130 лет и по крещении всем и каждому с трепетом говорил: «Наконец-то я узнал, как велик русский Бог!» Когда жители узнали от него о местонахождении святой иконы, то взяли ее, перенесли с подобающей честью в село Табынское и поставили в новую приходскую Вознесенскую церковь.
Воинство и вера
Так или иначе, икона была дарована людям, и с ее появлением повсюду происходили чудеса исцеления. За тысячелетнюю историю христианства на Руси было явлено шестьдесят шесть икон. Из них особо знамениты тридцать шесть, в том числе — Табынская. В 1854 году ее вывозили в Оренбург, когда там свирепствовала холера. Чудотворная спасала от засухи. Крестный ход с Табынской иконой в девятую пятницу по Пасхе был самым продолжительным в истории России. В начале ХХ века пройти хоть самую малость, сопровождая чудотворную икону, здесь собиралось до двадцати тысяч человек из ближних и дальних городов — Уфы, Оренбурга, Челябинска, Самары, Тобольска, Киева.
Людям полюбился Табынский лик Пресвятой Богородицы, печально томный, очень похожий на издревле известную на Руси Казанскую икону Божьей Матери. Табынская икона стала обязательным атрибутом при больших богослужениях. Она считается заступницей и покровительницей оренбургского казачества и даже всего Оренбургского края. Табынской иконой благословляли отряды воинов-казаков, когда те, согласно закону о воинской повинности Оренбургского казачьего круга, отправлялись в царскую армию.
Незадолго до начала Гражданской войны Семиреченское войско казачье по численности стало превосходить оренбургское. Генерал-губернатором семиреков был назначен оренбургский атаман Александр Ильич Дутов. Он сам очень почитал Табынскую икону, и она постоянно находилась в походной церкви главной ставки атамана. Дутов вывозил икону для поднятия настроения и боевого духа своих казаков.
Когда Гражданская война подходила к концу, а казачьи отряды Дутова были прижаты к китайской границе, атаман твердо решил взять Табынскую чудотворную икону с собой в изгнание в Китай. Божья Матерь сопровождала войска до Благовещенска-на-Амуре, а дальше «не пошла». В горе и отчаянии, преследуемые красными, дутовцы построили каменную часовню; патриархи Камчатский и Оренбургский неусыпно молились трое суток, и тогда святая икона двинулась в Китай.
Китайские русские
Дутов заранее отправил своего помощника в Кульджу (административный центр Синьцзяна) к российскому консулу, которого знал лично, с просьбой договориться с китайскими властями принять русских изгнанников. Генеральный российский консул в Кульдже полковник Люба пользовался большим уважением у местных властей, в частности у генерал-губернатора Синьцзяна Чжен-Шеу-Ше. Переговоры прошли успешно, и согласие на иммиграцию было получено. Чжен-Шеу-Ше проявил незаурядную политическую дальновидность, позволив вооруженным русским изгнанникам осесть на свободных обширных богатых землях предгорий и долин Синьцзяна. Мудрый генерал-губернатор таким образом обеспечил себя поддержкой опытных воинов в преддверии надвигавшейся гражданской войны в Китае. И не зря.
В 1933 году произошел Дунганский бунт, во время которого было совершено несколько кровопролитных нападений мятежников на русские и китайские поселения в Синьцзяне. Казаки моментально организовались и дали сокрушительный отпор хорошо вооруженным бунтовщикам. Таким образом русские казаки сполна вернули политический долг Синьцзяну. В то время отряды атамана Дутова, объединившиеся с отрядами атамана Анненкова, пополнились и гражданскими лицами — это были инженеры, учителя, предприниматели, представители деловых кругов и интеллигенции, подвергавшиеся гонениям со стороны большевистских властей. Воспользовавшись случаем, с отрядами казаков ушло много татар, узбеков, казахов, евреев и даже китайцев, которых преследовали большевики.
Что же касается экономического долга, то уже через год русские умельцы построили на всех равнинных ручьях мельницы — край испытывал большую нужду в муке. В горных урочищах были поставлены заимки-хутора, на которых появились ульи, заселенные роями диких пчел. Вскоре каждый улей приносил по 3 пуда отборного меда, и цена на него на рынке Синьцзяна была в три раза ниже цены на сахар. Было создано акционерное общество и на паях построены электростанция, электрифицированные маслобойный и мукомольный заводы. В город и окрестности тоже пришло электричество.
Вскоре колония русских в Синьцзяне пополнилась новой волной переселенцев, бежавших из России от истребительной коллективизации. Этих людей-трудяг местное население и давно осевшие здесь русские приняли радушно. На прежде пустынных предгорьях, солончаках и заболоченных землях стало трудно найти невозделанный участок. Русские выращивали арбузы, дыни, картофель, кукурузу. Особенно славилась пшеница сорта бинэм, которая выращивалась на засушливых склонах предгорий. Из нее получался необычайно пышный вкусный хлеб.
«Мы — подданные русских захолустий»
Устроившись на месте, переселенцы стали думать о будущем своих детей и построили православный храм, на колокольне которого водрузили отлитый на только что построенном чугунолитейном заводе бронзовый колокол. Он был так голосист, что его благовест слышался в пятнадцати верстах от храма. К церкви примыкала русская гимназия, соединявшаяся с церковным двором, и гимназистов часто водили на богослужения. Храм тот был построен во имя чудотворной иконы Табынской Божьей Матери. Ей поклонялись не только православные, но и китайцы, так как молва о ее силе распространилась по миру.
Русское население приживалось и множилось. Поначалу приезжие объединились в «Русское общество». Со временем многие изгнанники получили гражданство СССР, и «Русское общество» трансформировалось в «Общество граждан СССР», которое играло значительную роль в экономической и политической жизни Синьцзяна.
В 1953 году, когда первым секретарем ЦК КПСС стал Хрущев, была разрешена репатриация российских эмигрантов. В то время многие граждане оформили документы для выезда в СССР. Особенно большой поток русских эмигрантов отправился на освоение целинных земель в Казахстан. Другие разъехались по всему Союзу, чтобы после долгой разлуки воссоединиться со своими родственниками. И незначительная часть русских выехала в Гонконг, а оттуда судьба раскидала их по всему земному шару: Австралия, Аргентина, Парагвай, Уругвай и Канада — стали еще одной родиной нашим соотечественникам. К концу 1960-х годов русская диаспора в Синьцзяне сократилась почти наполовину, а в середине 1970-х годов в Кульдже остались уже единицы русских.
Поэтому когда отряды вершителей культурной революции в Кульдже стали громить православный храм, защищать его было некому. Пропала вся богатая церковная утварь, было разрушено и православное кладбище, уничтожены все кресты и надгробия. А главное — исчезла чудотворная икона. Следы ее затерялись.
Дело чести россиян — найти икону, вернуть спасительницу и заступницу своих соотечественников на Родину. Особенно активно поисками занимаются в Уфе. Инициатор — отец Владимир, настоятель Вознесенского храма в Табынске, старинном селе Башкирии, основанном казаками более 300 лет назад. Помогают отцу Владимиру многие. По сети Интернет идет активная переписка с Московской патриархией, бывшими соотечественниками, волею судеб раскиданными по миру.
Инициатива поисков получает поддержку и понимание во всем мире. Есть отклики из Новой Гвинеи, Северной и Южной Америки. В 2001 году организаторы поисков получили письмо из Сиднея. На конверте стояла подпись: «А. Щелоков». Оказалось, что родители этого уже немолодого человека родом из Верхнеуральска и Оренбурга — мест, где Табынская икона очень почиталась. Во время Гражданской войны отец Алексея Щелокова был личным секретарем атамана Дутова. Щелоков пишет: «Икона сопровождала казачьи войска через степи. Прибыв в Китай, икона оставалась в Кульдже, собирали средства на перевоз ее в Пекин. По свежим следам удалось установить, что ее перехватили иезуиты и увезли в Рим. Кому довелось побывать в сокровищницах Ватикана, уверяли, что видели ее там. Ее почитают, но не ставят напоказ».
К Святым ключам в пещере в тех местах, где была обретена Табынская икона, весь год стекаются люди — искупаться, исцелиться, очистить душу. Окунаются в эту природную купель и зимой и летом (вода там всегда одинаковой температуры), поднимаются на гору, в часовенку, сооруженную в честь явления чудотворной иконы, любуются потрясающими пейзажами и, просветленные, уезжают.
В 2002 году исполнилось 405 лет явления иконы людям. Обретем ли мы ее снова?
Светлана ХАБИРОВА